Штурмфогель - Страница 53

Хельга была хорошей лыжницей – и сейчас она чувствовала себя несущейся вниз по незнакомому склону, который становится все круче и круче. Она боялась, что не успеет повернуть или затормозить, когда это потребуется, и все же втайне рассчитывала на свою реакцию и удачу…

Но Волков не оставил ей шансов, и когда прошло отмеренное время, уже некому было ни тормозить, ни поворачивать.

Просто в один миг Хельга перестала быть хозяйкой своих тел и даже своего сознания. Ее будто посадили в стеклянную банку, полную каких-то дурманящих эфиров, и оттуда она в холодном ужасе наблюдала за действиями и трансформациями своего верхнего тела…

Сразу после того, как ее отключило от управления, как тело перестало слушаться и давать отчеты (она не сразу осознала происшедшее), руки спрятались так, чтобы охранницы не видели их, и только краешком глаза Хельга видела, как истончаются и удлиняются пальцы, стремительно растут ногти, превращаясь в острейшие ланцеты. Под кожей мелко двигались, прорастая, новые сухожилия и мышцы.

Наверное, что-то подобное происходило и с ногами, но через пижамные брюки не было пока видно ничего.

…И Нойман, и Круг допустили типичнейшую ошибку профессионалов: если какое-то явление не случается никогда или хотя бы достаточно долго, значит, его можно не опасаться и даже не принимать в расчет. Концлагеря не укрывают сверху проволочной сеткой, потому что люди не могут летать. Крыши домов не бронируют против метеоритов, потому что еще никогда метеориты не попадали в дома. В том, что в Хельгу была введена информационная капсула, которая вот-вот, исподволь или явно, изменит поведение жертвы, оба не сомневались – и были к этому готовы; они и сами умели так; но никогда еще не случалось, чтобы жертва обретала новые качества: например, способность даже не просто к изменению внешности или смене пола (что тоже немалая редкость), а к реальной трансформации тела – ту редчайшую способность, которая присуща почти одним лишь Властителям и Магам…

Волков не был ни Магом, ни Властителем. Но он хорошо знал, как из простого человека сотворить подобие Властителя, и умел это делать. Обычно получалось – на час, на два. Редко – на сутки. Однажды – на несколько суток. Он не мог задавать срок, срок зависел от самой жертвы, от каких-то внутренних, еще не раскрытых свойств.

Потом наступал распад. Сначала – личности, а потом и тела…

…Хельга не могла даже взглянуть на что-либо по своей собственной воле. Ее несли в банке с окошечком, и куда окошечко поворачивалось, то она и видела. Так, она видела, как была убита одна из охранниц: длинные острые пальцы пробили ее грудь. Но что случилось со второй, Хельга не видела, а видела только, как чудовище переступает через изломанное тело с вдавленным внутрь лбом. Потом чудовище осмотрелось. Кажется, никто ничего не услышал…

Оно отволокло трупы в дальний темный угол, само же прилегло на кровать Хельги, укрылось с головой одеялом и стало превращаться дальше.

Женева, 3 марта 1945. 19 часов

– Алло! Барышня, соедините меня с Ватиканом!

Это был пароль, но Лени все равно рассмеялась – Штурмфогель произнес эти слова таким царственным басом, что телефонная мембрана загудела.

– Соединяю. Но Его Святейшество сейчас играет в поло.

– Тогда, может быть, мы встретимся с вами? Посидим не торопясь, попьем кофе…

Лени вспомнила маленькую таблицу кодовых слов и выражений. Штурмфогель только что сказал, что ждет ее через полчаса в кафе казино «Ройал».

– Кофе, – согласилась она. – Но только кофе. Без ликера.

Это означало, что за ней могут следить.

– Тогда со сливками… – Он прикроет.

– Договорились…

Неожиданно для себя она чмокнула воздух возле микрофона и повесила трубку. Щеки пылали.

Женева, 3 марта 1945. 19 часов 45 минут

– Ты прекрасно поработала, девочка, – сказал Штурмфогель, выслушав ее. – Теперь давай обозначим, как мы будем жить дальше. Я не хочу таскать тебя на связь слишком часто, это небезопасно. Почти все провалы бывают на связи… да ты и сама знаешь.

– Провалы бывают в основном на облавах, – сказала она. – Когда всех сгоняют в кучу, а потом с мужчин спускают штаны и смотрят…

– Мы поговорим и об этом. – Штурмфогель поморщился почти болезненно. – Когда обстоятельства позволят. Не сейчас.

– Ты просто не хочешь этого знать, вот и все. Так спокойнее. Правда?

Он не ответил.

Кафе располагалось на балконе – над игровым залом. Посетителей было мало, игроков еще меньше. Вот после одиннадцати…

Штурмфогель поставил свой бокал на широкие перила, обитые зеленым бархатом. Посмотрел вниз.

– Насколько они готовы? – спросил он, не поворачивая головы.

– Могут начать в любой момент. Похоже, что задерживаются клиенты. Во всяком случае, я так поняла из разговора Эйба и Дрозда.

– Дрозд с вами?

– Нет. Он появляется и исчезает. Он тоже выглядит усталым. Как и ты.

– Хорошо бы еще – по той же причине… – пробормотал себе под нос Штурмфогель.

– Что?

– Ничего. Вздор. Это вздор… Лени. Не рискуй, хорошо? Не расслабляйся. Тебе доверяют – или делают вид, что доверяют. Не проколись на этом. Даже если что-то померещится – сразу уходи. К отцу.

– Вы с ним говорите одни и те же слова, – сказала Лени со странным выражением лица. – Он заботится обо мне. А ты?

Штурмфогель долго думал, что ответить. Потом просто пожал плечами.

– Спасибо, – сказала Лени. – Я поняла. Кажется, поняла.

И улыбнулась неуловимо.

– Последнее, – сказал Штурмфогель. – Как тебе этот запах? – Он достал из кармана и протянул Лени эбеново-черную фигурную бутылочку с притертой пробкой.